На первый взгляд сопоставление норм безработицы в России и странах дальнего зарубежья не выглядит для нас удручающим. Но здесь следует учитывать, по крайней мере, два обстоятельства: абсолютный размер не имеющих постоянной работы в нашей стране все же, конечно, чрезмерен и, главное, страна пока что не в состоянии обеспечить безработным сносный уровень существования на пособия.

В области концепций занятости российская экономическая наука начинает с чистого листа. Возникающая сегодня в России естественным путем безработица становится возбудителем социальных взрывов.

Фактором, стимулирующим безработицу, является такой (сам по себе вполне естественный) процесс, как миграция рабочей силы. В Россию прибывают рабочие из стран СНГ, из Турции, других соседних государств. В весенне-летний период в России работают около 500 тыс. иностранцев. Их доля особенно значительна в строительной индустрии и в сфере услуг.

Спасает, хотя и в незначительной степени, так называемая незарегистрированная занятость - ремесленничество, бытовые услуги, мелкая розница, т.е. виды труда, еще раз свидетельствующие об умении россиянина приспосабливаться к часто повторяющимся экономическим потрясениям.

Обратим внимание на парадокс, связанный с падением интенсивности (эффективности) труда в России. За 6 лет (1990-1995 гг.) этот показатель снизился в промышленности на 52% (в легкой промышленности - на 85%, машиностроении - на 66, пищевой - на 59, в цветной металлургии - на 16, ТЭК - на 34, черной металлургии - на 42%). Если в России уровень занятости будет сохраняться в прежних отраслевой и товарной структурах, производству неминуемо грозит технологический застой. И массовыми выступлениями трудящихся делу не поможешь. Прав Г. Коль, заметивший, что "рабочие места не создаются на митингах".

Возьмем, к примеру, ситуацию в угольной промышленности. Закрытие нерентабельных шахт приведет к высвобождению не менее чем трети шахтеров, сосредоточенных в районах, где угледобыча формирует профиль занятости. Преодоление бедствий, связанных с масштабной структурной безработицей, стоит многомиллиардных затрат на пособия и переквалификацию и, вероятно, потребует активности и изобретательности со стороны предпринимателей. Но трудности подобного рода переживали и угольные районы на Западе. Еще десять лет назад проезд по шоссейным дорогам Рура выглядел, как путешествие по планете, оставленной жителями.

Для последней четверти XX в. характерна возросшая гибкость рынка труда (появился новый термин - "флексибилизация" труда). Повсеместное распространение получает надомничество. Иным становится его экономическое содержание. Теперь это не просто частично безработные или женщины, обремененные семьей, как это было раньше, а сплошь и рядом квалифицированные работники, располагающие персональными компьютерами, терминалами, современными средствами связи. Распространение "электронного паломничества" создает гибкие рабочие места, снижает для предпринимателей расходы на помещение, отопление, освещение. В США нетрадиционными формами занятости охвачено 15% трудящихся. Вместе с тем подобные сдвиги в структуре занятости создают новый стиль жизни: труд обогащается, возрастают самостоятельность и ответственность работника наряду с возможными тяготами самоизоляции и более низкой профсоюзной организованностью.

Тенденция к гибкости затронула и рабочее время. Предприниматели стремятся закрепить в коллективных договорах схему гибкого трудового года, т.е. право изменять продолжительность труда на предприятиях в зависимости от колебаний спроса.

В 80-х гг. в экономической политике многих стран обнаружилось движение от социального реформирования, основанного на кейнсианских идеях, к реформированию в духе неоклассики. Оперируя фактами возросшей гибкости рынка труда, консерваторы требуют уменьшения государственных дотаций, дерегулирования рынка труда.